Уважаемые участники слушаний!
В силу необходимости выступать кратко ограничусь тремя вопросами.
Первый. В обсуждаемом сегодня законопроекте упущен целый блок вопросов, связанных с правами сотен тысяч детей и взрослых с нарушениями развития, прежде всего – с ментальными (интеллектуальными, психическими), а также с тяжелыми двигательными нарушениями, что приводит к массовым нарушениям имущественных прав этих людей. Речь идет о расширении прав недееспособных лиц и развитии института ограниченной дееспособности что полностью соответствовало бы Конвенции ООН о правах инвалидов, которая 3 мая была ратифицирована Россией.
По достижении совершеннолетия многие из таких людей способны с поддержкой работать и жить. Однако сегодня ГК предлагает им выбор лишь из 2-х вариантов: полная ответственность за свои действия – «дееспособность» (и тогда они становятся легкой добычей мошенников, могут лишиться жилья, средств к существованию, независимости) либо полная «недееспособность» (и связанное с нею бесправие – в обеспечении быта, возможности выбора места работы, учебы, досуга, свободного перемещения, создания семьи и т.д.).
Полное лишение таких людей дееспособности противоречит конституционному принципу соразмерности (часть 3 статьи 55 Конституции РФ), а так же Конвенции ООН о правах инвалидов, устанавливающей в ст. 12 принципы реализации инвалидами своей правоспособности: «обеспечивать, чтобы меры, связанные с реализацией правоспособности… были соразмерны обстоятельствам этого лица и подстроены под них... Эти гарантии должны быть соразмерны той степени, в которой такие меры затрагивают права и интересы данного лица».
В рамках ГК возможно решить эту острую проблему распространением на таких людей возможности установления статуса ограниченной дееспособности.
При введении такого вида ограничения дееспособности в гражданском законодательстве появляется три степени защиты прав и законных интересов лиц, которые вследствие психического расстройства не могут понимать значения своих действий или руководить ими в той или иной мере, в зависимости от способности лица понимать значение своих действий или руководить ими:
1) ограничение дееспособности (сделки совершаются с согласия попечителя) с сохранением права самостоятельно без согласия кого-либо распоряжаться своими заработком, стипендией и другими доходами; осуществления прав автора результата своей интеллектуальной деятельности; права вносить вклады в кредитные учреждения и распоряжаться ими; совершать сделки, которые может осуществлять малолетнее лицо;
2) ограничение дееспособности, описанное в вышеизложенном пункте, но с ограничением или лишением права самостоятельного распоряжения своими заработком, стипендией и другими доходами.
3) признание лица недееспособным.
Такая дифференциация объема дееспособности позволит суду установить ограничение дееспособности лица соразмерно его способностям понимать значение своих действий и руководить ими, что будет соответствовать Конвенции ООН о правах инвалидов. И это сделает защиту прав таких лиц более тонкой и дифференцированной, как совершенно справедливо отметил на пленарном заседании Вениамин Федорович Яковлев, Советник Президента РФ, представлявший по его поручению законопроект.
Второе. Давно назрела необходимость изменения положения лиц (детей и взрослых), находящихся под опекой и оставшихся без поддержки семьи. Стационарные учреждения социального обслуживания, в которые они попадают, практически существуют сегодня только в форме интернатов; администрация интернатов выполняет одновременно функции опекунов. Наличие в одном лице заказчика (опекуна) и исполнителя социальных услуг порождает конфликт интересов и не способствует поддержанию и росту качества услуг. Отсутствие обязанности органов опеки и опекунов учитывать в такой ситуации мнение подопечных и волю их родителей делает таких детей и взрослых бесправными заложниками системы. Безальтернативность форм опеки (либо опекун и домашние условия жизни – либо интернат и определенные им качество и образ жизни) порождает безысходность жизнеустройства ребенка и недееспособного взрослого, у которого нет опекуна-физического лица.
Для изменения ситуации необходимо существенное расширение форм опеки и обеспечение вариативности ее моделей. Необходимо, в частности, отказаться от норм, предусматривающих, что при помещении недееспособного лица под надзор соответствующего учреждения такому лицу не назначается опекун или попечитель, а ранее назначенный освобождается от таких функций. Необходимо ввести возможность (о которой давно говорят родители совершеннолетних граждан, признанных недееспособными) возложения функций опеки (попечительства) на некоммерческие организации – это соответствует, в частности, зарубежному опыту по созданию некоммерческих организаций, оказывающих услуги по сопровождению такой категории людей как лиц, которые вследствие психического расстройства не могут понимать значения своих действий или руководить ими в той или иной мере.
Вот суть подготовленных поправок, если говорить кратко. Предлагаемые поправки обсуждались в широком кругу юристов и специалистов этой сферы и поддержаны Общественной палатой РФ.
Внесение изменений в соответствующие разделы ГК РФ позволит разработать необходимые механизмы в профильном законодательстве.
Поправки представлены в Комитет, и я надеюсь, что слова председателя Комитета Павла Владимировича Крашенинникова, сказанные им на пленарном заседании - «что международные акты будут не только учитываться, но и прописываться в Гражданском Кодексе» (такое обязательство он дал под стенограмму) - при подготовке законопроекта ко второму чтению будут реализованы.
Предлагаю внести в Резолюцию слушаний абзац следующего содержания: «обратить особое внимание профильного комитета при подготовке данного законопроекта ко второму чтению на вопросы дееспособности, опеки и попечительства».
И последнее. Законопроект затрагивает много вопросов, но мне, как председателю Всероссийского общества инвалидов, хотелось бы остановиться на одном, который касается общественных организаций. Безусловно, можно согласиться с предложением по упорядочиванию форм и видов некоммерческих организаций, необходимости иметь обособленное имущество тем организациям, которые непосредственно занимаются предпринимательской деятельностью – но очень много вопросов вызывает предложение о необходимости указывать виды деятельности в уставе организации. Кто и как будет определять, какие виды должны быть указаны, а какие не надо? Надо ли, например, указывать как вид деятельности размещение средств на депозите? Очень не простой вопрос, его необходимо тщательно обсудить в рабочей группе. Свои предложения мы в Комитет направим.
Благодарю за внимание.
16 мая, 2012